Город. Фрэнк Ллойд Райт

Из книги «Будущее архитектуры»

«Мастера архитектуры об архитектуре»,

Москва, 1972 г.

Кажется, никогда не было возможным предвидеть возникновение большого города; его нужд не понимают до тех пор, пока он не вырастает и не приобретает свой индивидуальный характер. Его самым ценным качеством является эта индивидуальность, доставшаяся ему с таким трудом. Город начинается с деревни, которая иногда быстро разрастается и становится городом. В конце концов она может стать очень большим городом; чаще же город остается деревней. Но я думаю, что каждый населенный пункт может начинать свое существование на плане, годном для крупного города. Некоторые города, как, например, Вашингтон, были построены именно так; некоторые достигли этого только после ряда превратностей судьбы.

Однако в свете более высоких человеческих интересов отпадает надобность в городах. Более высокие человеческие интересы — те, которые должны быть направлены на бытие индивидуума, должны быть основаны на его потребности в здоровой обстановке, даже в его работе (особенно в работе), на его потребности к свободе, и просторе, в подвижности на свободной земле новой страны; связаны с его правом на жизнь, в которой достаточно солнца и воздуха, на жизнь среди растущей зелени, повседневно окружающей его и его малышей в этом кратковременном пребывании на земле, которое должно быть для него преисполнено красоты. […]

[…] Нельзя не верить в то, что горизонтальность и свобода новой красоты в конце концов обязательно заменить временную вертикальность и бессмысленную ограниченность. И если это desiderata [желаемое — латин.] не может быть осуществлено в городе, если там нет для него места, оно будет осуществлено вне города. С любой разумной человеческой точки зрения широта теперь возможна, она предпочтительнее головокружительной высотности. Современные средства транспорта и электрификации сделали широту пространства более доступной человеку, чем когда бы то ни было, иначе какое имеет значении для человеческого существа эта великая механическая мощь? Во всей истории человеческой жизни на земле широта, сознание свободы, чувство пространства, ассоциирующееся со свободой, — более желательны для человека, чем высота, и более приемлемы для жизни и в отношении утилитарного использования и в отношении красоты, создаваемой человечеством. […]

Сегодня все небоскребы сведен к одному и тому же внешнему виду, а именно — к дымовой трубе. Они из кожи лезут вон, на них развеваются флаги, они служат причалами для дирижаблей или они воздействуют на зрителя только своим взлетом ввысь — и тем не менее во всем похожи друг на друга. Они конкурируют друг с другом вплоть до того, что стремятся служить темой для разных иллюстраций — и все они одинаковы.

Но в них не воплощается архитектура. Лишенные значительности, они стоят, будто их хватил паралич. Они монотонны.

Они больше не поражают и не радуют взор. Высотность уже набила оскомину; головокружение доведено до тошноты, вертикализм сменился всевозможным рифлением поверхности фасадов: некоторые из них сплошь покрыты однообразной сеткой пересекающихся вертикалей и горизонталей, другие — такой же крестообразной сеткой по сторонам и вертикалям посредине, и все-таки все они остаются «оболочками». Типы этих оболочек нудно повторяют искусственные отступы и разные поверхностные эффекты. […]

Пространственность, необходимый психологический фактор, отсутствует в американском городе. Вместо этого прекрасного чувства — высотность и теснота. Оболочка небоскреба не соответствует требованиям ни этики, ни красоты, ни долговечности. Это только коммерческий или технический прием. Она не выражает другой идеи, кроме коммерческого успеха. […]

Город будущего может найти себе практическое применение на пути окончательно торжества машины над человеком и может быть осуществлен до наступления этого конца.
Для меня это — ужасное пророчество. Такую судьбу человека символизируют череп и скрещенные кости. Предпочтем лучше пророчество о торжестве человека над машиной. […]

То, что некогда делало город большой и мощной притягательной силой для человека, теперь готовит реакцию, которая переместить город в другое место, сделает его иным. Уже сейчас видно, как гуманное начало в жизни общества настоятельно и неуклонно стремится рассредоточиваться в разных направлениях.

Скученность не была чистым злом для человека до тех пор, пока не появилось электричество, электротехнические средства связи, автомобили, телефон и печать; добавьте к этому еще самолет с распростертыми крыльями, ставший самостоятельным техническим элементом. […]

[…] Нужда в концентрации, которая первоначально вызвала строительство городов, теперь приходит к концу. Однако новые возможности — возможности движения, которые дарует нам машины, — в первое время только позволяют людям с еще большей интенсивность действовать по-старому. […]

Чтобы удовлетворить склонность людей оставаться на месте, был порожден небоскреб. Как мы видим, он стал тиранией. Однако небоскреб будет служить равным образом хорошо и тем, кто уйдет из города. […]

Эта единственная в своем роде идеальная машина — город будет наполняться людьми к десяти часам утра и пустеть в четыре пополудни в течение трех дней в неделю. Остальные четыре дян недели будут посвящены радостям жизни в естественных условиях. Грань между городом и деревней исчезает уже сейчас по мере изменения условий. Загородные районы впитывают в себя жизнь города, а собственно город сводится только к утилитарному назначению, которое лишь одно оправдывает теперь его существование.

Но и эта концентрация утилитарных служб может ликвидироваться — в первую очередь в результате приближающейся децентрализации промышленности. Скоро станет ненужным сосредоточение масс людей для какой бы то ни было цели. Индивидуальная общественная единица, группируясь на земле на основе взаимной солидарности, будет становиться все сильнее в условиях трудно доставшейся свободы, которая сначала воспользуются те городские элементы, которые не выхолощены машиной. […]

На недалеком расстоянии от жилья каждого человека будет все необходимое из продуктов питания и других предметов потребления — то, что даже город не может дать. Благодаря телевидению кинокартины можно будет смотреть дома в лучших условиях, чем в залах. Симфонические концерты, оперы и лекции в конечном счете тоже будут перемещаться в жилье, и это проще, чем делать по-старому: перемещать людей в большие залы; при этом будет обеспечена лучшая слышимость и более благоприятная обстановка. В этом отношении жилье индивидуальной социальной единицы будет иметь все, что до сих пор мог предоставить город, плюс уют, удобство и свободный индивидуальный выбор. […]

Удовлетворению естественных и положительных стремлений к взаимным встречам в обществе будут служить доступные для автомобиля места на природе, обладающие большой красотой, — в горах, на берегу моря, в лесах и прериях. В центре такого места отдыха будет планетарий, велотрек, концертный зал, всякого рода народные театры, музеи, картинные галереи. Естественно, здесь будут и другие заведения, подобным же образом представляющие интерес для людей. Таких мест будет вдесятеро больше, чем теперь. […]

Наибольшей услугой, которую мыслящий человек должен получить от машины, построенной им по образу своему и подобию — если он победит и заставит ее служить ему, — будет смерть урбанизма! Лихорадочный урбанизм потонет в естественной дезурбанизации.