О пространстве. Фрэнк Ллойд Райт

Из книги «Будущее архитектуры»

«Мастера архитектуры об архитектуре»,

Москва, 1972 г.

Вернемся на минутку к центральной мысли органичной архитектуры; насколько мне известно, китайский философ Лао-Цзы за пятьсот лет до новой эры заявил, что реальность здания заключается не в четырех стенах и крыше, но во внутреннем пространстве, пространстве, предназначенном для жизни в нем. Эта идея совершенно противоположна всем и всяким языческим («классическим») идеалам строительства. Если вы принимаете эту концепцию строительства, классическая архитектура погибает. Совершенно новое понимание архитектуры овладело мыслью архитектора и вошло в жизнь народа.

Я дошел до признания этой концепции инстинктивно; я не знал ничего о Лао-Цзы, когда начал строить, его же я открыл много позже. Я узнал о Лао-Цзы совершенно случайно. Однажды войдя в дом из сада, где я работал, я взял небольшую книжку, которую мне прислал японский посол в Америке, и в ней натолкнулся на концепцию строительства, о которой только что сказал вам. Она выражала точно то же самое, что уже было у меня в голове и что я пытался осуществлять в строительстве: «Реальность здания — не стены и крыша, а внутреннее пространство, в котором живут». […]

— Не могли бы вы перечислить нам кое-что из того, что является в основном вашим собственным нововведение в архитектуре?

— Прежде всего — новое понимание пространства как реальности здания, из чего следует внешняя форма, результат этого нового понимания пространства — примерно то, что я в свое время назвал текучестью пространства. Затем — свободный план; вместо здания, представляющего собой набор коробок в коробках, план становился более и более открытым — более и более пространственным; внешнее пространство постепенно все больше входило внутрь, а интерьер все больше открывался наружу. Этот принцип развивался до тех пор, пока мы не получили практически новый план. О нем всегда говорят как о «свободном плане». […]

[…] Я думаю, что в связи с нововведениями следует упомянуть и об угловом окне. По тому, что случилось с угловым окном, вы можете судить о судьбе многих других новшеств. Угловое окно служит признаком той идеи, зародившейся у меня еще в самом начале моей работы, что наша архитектура нуждается в чем-то значительно лучшем, чем коробка. Таким образом, я начал разрушать здание-коробку.

Угловое окно выражает собой это разрушение коробки. Свет снаружи и видимость наружу появляются в том месте, где их никогда не было раньше. Вместо стенок коробки появляются стенки-ширмы; стены как стены исчезают, и исчезает коробка как коробка. Угловое окно стало приемом, который обошел весь мир. Но вместе с ним не шла идея того, что я хотел им выразить. Освобождение пространства свелось к окну, вместо того, чтобы стать принципом отказа от привычной, оцепенелой схемы постройки, коренным изменением самого подхода к строительству. […]

В награду за независимое мышление в строительстве, которое впервые отчетливо проявилось в архитектонике и деталях Унитариатского храма в Ок-парке в результате развития элементов предшествующей практики, теперь отчетливо выступало совершенно новое понимание архитектуры, высшая концепция архитектуры: архитектура не только как форма, следующая функции, но мыслимая как огражденное пространство. Само замкнутое пространство теперь должно было рассматриваться как реальность здания. Я увидел теперь, что это чувство «внутреннего», или помещения как такового или помещений самих по себе, главное, что должно быть выражено как архитектура. Это чувство «внутреннего» пространства делало экстерьер как архитектуру превосходящим все создававшееся до сих пор, делало все предшествующие принципы полезными ныне лишь как средство для осуществления гораздо более высокого идеала.

До сих пор все классические и вообще древние здания были большими массами или массивами строительного материала, которым придавалась скульптурная форма снаружи и которые выдалбливались внутри, чтобы в них можно было жить. По крайней мере таково ощущение, вызываемое ими. Но теперь появилось на свет новое понимание здания, что в век машины предоставляло новые возможности. Эта интерьерная концепция совершенно увела архитектуру от скульптуры и от живописи и совершенно увела ее от той архитектуры, которая была известна в античности. Здание теперь стало созданием интерьерного пространства на свету. А с внедрением в практику этого понимания внутреннего пространства как реальности здания стены как стены отпали. Место сплошной стены было занято ограждающими ширмами и защищающими частями здания.

Свет, все больше наполнявший здание, стал его украшением и великим благом для обитателей. Высший порядок — это ощущение освещенного солнцем пространства и легкости сооружения, подобной легкости паутины. […]