Бельгия. Дом как единое произведение искусства
Сесиль Дюльер
Парадная лестница особняка Сольве в Брюсселе, архитектор Виктор Орта (1894-1898), ее украшает полотно Тео ван Реиссельберге (1902)
Рождение ар нуво (или стиля модерн) относится к 1893 году, когда в Лондоне вышел в свет первый номер журнала «The Studio», посвященный новым идеям в области оформления интерьера. В то же году бельгийский архитектор Виктор Орта построил особняк Тасселя — первый жилой дом, полностью выдержанный в новом стиле как «единое произведение искусства».
Ар нуво, само название которого давало понять, что речь идет о новом искусстве, освобожденном от груза прошлого, представляло собой художественное течение, тесно связанное с промышленной революцией. Открытые в XIX веке новые формы энергии (электричество), новые материалы (железо, стекло), а также новые изобретения (железная дорога, телеграф, телефон, фотография) изменили не только облик земли, но и образ жизни людей.
Ряд крупных международных выставок того времени отразил всеобщую веру в прогресс и лучшее будущее человечества. Первая из них состоялась в 1851 году в Лондоне, столице самой могущественной и промышленно развитой страны. Выставка разместилась в огромном «Хрустальном дворце». Она привлекла свыше 6 млн. посетителей и имела огромный успех у публики. Однако английские художники были возмущены безвкусицей оформления предметов массового производства и решили с этим бороться.
Искусства и ремесла
Обложка английского журнала» The Studio»
Английский художник Уильям Моррис (1834-1896) объявил настоящий крестовый поход против «тирании уродства». Вместо того, чтобы запираться в башне из слоновой кости и ублажать элиту. Художники, по его мнению, должны служить народу, принимая непосредственное участие в создании предметов повседневного обихода. Нужно разрушить преграду, отделяющую художника от ремесленника, отказаться от традиционного деления искусств на «высокие» (живопись, скульптура, архитектура) и «низкие» (создание мебели, керамики, вышивка и ткачество). Моррис стал основателем движения «Искусств и ремесел». И хотя он отрицательно относился к серийной штамповке товаров массового потребления, его деятельность была первым шагом к внедрению художественных критериев в их производство — иными словами, к тому. Что позднее стало называться дизайном.
Верным принципу «декоративной откровенности», Моррис отказался штукатурить построенный для него в Кенте «Красный дом», чтобы сохранить естественную красоту кирпичной кладки. Для оформления интерьеров они пригласил друзей — художника, архитектора и скульптора. В 1861 году Моррис основал в Лондоне фирму «Моррис и К», занимающуюся изготовлением и продажей мебели и других деталей интерьера, выполненных в новом художественном стиле. Это дело целиком его захватило. Его примеру последовали и другие английские художники, скульпторы и архитекторы, превратившиеся в дизайнеров.
Идеи Морриса развил Уолтер Крейн (1845-1915) — «философ детской», как его в шутку называли. Он призывал прививать детям чувство прекрасного как можно раньше. Успех его книг для детей способствовал распространению движения «Искусств и ремесел» по всей Европе. Но главную роль здесь сыграли художественные журналы, среди которых самым известным был «The Studio. An Illustrated Magazine of Fine and Applied Art». На страницах журнала, пропагандировавшего новое искусство, девизом которого были «польза и красота», публиковались интервью с художниками, обзоры выставок, устраивались и конкурсы. Журнал был украшен иллюстрациями, главным образом фотографиями.
Обложка английского журнала «The Studio»
Для обоев, обивочной ткани (набивного ситца) и бархата Моррис разработал рисунки в новом стиле, с преобладанием цветочных и растительных мотивов. Отказавшись от традиционных стилизованных цветов, он хотел приблизиться к природы, выбирая для своих рисунков скромные луговые и садовые растения — желтый нарцисс, фиалку, маргаритку, но особенно предпочитая вьющиеся растения, такие, как терновник и жимолость.
Его эксперименты с растительными орнаментами на монохромном фоне были продолжены такими художниками, как Энзли Войзи и Артут Макмердо, который в начале 80-х годов прошлого столетия создал несколько абстрактных растительных композиций, напоминающих очертания пламени.
Извивающиеся линии, их прихотливые переплетения стали отличительной чертой стиля модерн. Многократно повторяемые в рисунке декоративных тканей, в иллюстрациях и оформлении книг, они стали все более популярны. Новый стиль в разных странах получил разные названия («Modern style» — во Франции, «stile Liberty» и «stile inglese» — в Италии), но все они свидетельствуют о том, какой вклад внесли английские художники в формирование будущего ар нуво в Европе.
Однако заимствованные у них идеи получили наиболее полное развитие в Бельгии, причем не только в декоративно-прикладном искусстве, но и в архитектуре. Именно отсюда ар нуво стало распространяться по всей Европе. В 80-е годы прошлого столетия Брюссель был ведущим центром художественного авангарда. Созданная здесь в 1883 году «Группа двадцати» («XX»), преобразованная через десять лет в объединение «Свободная эстетика», привлекала к участию в своих ежегодных выставках самых оригинальных и непохожих друг на друга художников (на одной из них Ван Гог устроил единственную в своей жизни распродажу собственных работ). Начиная с 1891 года они стали экспонировать также предметы прикладного искусства: ковры, керамику, иллюстрированные книги (например, работы Уолтера Крейна) и даже мебель. Так, на выставке в 1895 году была показана «Комната ремесленника», созданная архитектором и декоратором Густавом Серрюрье-Бови (1858-1910), который первым начал экспортировать в Бельгию ткани и предметы, изготовленные в Англии.
Типографская виньетка, Хенри ван де Вельде (1905)
Общественные и художественные идеи Уильяма Морриса были наиболее глубоко восприняты бельгийским художником Хенри ванн де Вельде (1863-1910), который с 1893 года забросил живопись и посвятил себя исключительно декоративному искусству, задавшись целью «свергнуть тиранию уродства». Женившись, он сам выстроил себе дом — виллу «Блюменверф» в Укле, пригороде Брюсселя (1895) — и выполнил его внутреннее убранство. Он пошел дальше Уильяма Морриса: сам разработал планировку, оформление интерьера, включая мебель, обои, различную домашнюю утварь и даже платья для своей жены. Это был универсальный человек и настоящий художник. Наделенный к тому же писательским даром, он проповедовал теорию «жизненно необходимой орнаментики», порожденной динамикой линии, которая «отражает прежде всего движение, вызванное внутренней жизнью».
В 1898 году ванн де Велде создал «мастерские промышленного искусства, конструкций и орнаментики». Его творчество получило признание и в других странах, особенно в Германии, куда он переселился в 1901 году и где его идеи о развитии декоративных искусств нашли широкий отклик.
Революция в архитектуре
Вестибюль особняка Тасселя, архитектор Виктор Орта, Брюссель (1893)
Наиболее полно и всесторонне новый стиль впервые воплотился в особняке, построенном в 1893 году архитектором Виктором Орта для профессора Брюссельского университета Эмиля Тассела. Задуманный как единое произведение искусства, от фундамента до мельчайших деталей внутреннего декора, он как бы провозглашал решительный разрыв с архитектурным и декоративным языком прошлого.
Орта революционизировал архитектуру жилых зданий, смело использую такой материал, как металл, до этого применявшийся лишь в инженерных конструкциях, для строительства выставочных залов, железнодорожных вокзалов, пакгаузов, оранжерей. В молодости, в 1889 году, Орта видел знаменитую стальную башню, возведенную французским инженером Густавом Эйфелем, но применить материал промышленного назначения, считавшийся грубым и вульгарным, для постройки респектабельного буржуазного дома было поистине дерзким решением.
Не менее смелым был отказ от маскировки гвоздей и болтов, что способствовало созданию совершенно нового архитектурного языка. Орта в корне изменил принципы планировки внутреннего пространства, сделал его более открытым, заменив стены изящными металлическими конструкциями. Перегородки из металла и стекла открывали свету доступ в каждый уголок интерьере, а лестница становилась центром декоративной композиции здания. Все это отличалось чрезвычайной оригинальностью.
Фасад был отражением общего плана, внутренняя планировка отвечала вкусам владельцев, иными словами, как писал Орта об особняке Винзингера (1894), дом — это портрет тех, кто будет в нем жить. Так, планировка бельэтажа особняка Тасселя, его меняющиеся уровни и выбор мебели объяснялись стремлением добиться максимального удобства для больной жены заказчика.
Вилла Блюменверф в Брюсселе, архитектор Генри ван де Вельде (1895)
В столь индивидуализированном здании архитектор должен был продумать все. Для дома Тасселя Орта сам разработал проект интерьера, включая отделку стен, оформление окон, мозаику, стенные росписи, шпалеры, металлические детали и даже дверные ручки. Он позаботился также, чтобы светильники и нагревательные приборы полностью соответствовали характеру интерьера.
Архитектура и оформление составляют единое целое. Линии несущих конструкций переходят в узор гнутых металлических полос. Он начинается от опорных столбов и продолжается на полу, стенах, потолке, подчеркивая размеры интерьера. Все эти извивы заканчиваются особым изгибом — «ударом бича». В них ощущается жизненная сила растения, хотя и лишенного цветов и листьев. «в растении мне больше всего нравится стебель», — говорил Орта. Обращаясь к самым разным материалам, он использовал контрасты фактур и цвета: холодную гладь мрамора, тусклый блеск металлических заклепок, мягкость светлого дерева, обработанного с тщательностью скульптора.
Деталь интерьера и платье хозяйки виллы Блюменверф, выполненное по эскизу Хенри ван де Гельде
Успех особняка Тасселя помог Орта получить еще два крупных заказа: дом для промышленного магната Армана Сольве и особняк Эдмонда ванн Этвельде. В обоих случаях предусматривался обширный вестибюль, но, верный своим принципам, Орта при планировке зданий учел индивидуальность клиента. Для дома Сольве он спроектировал четырехугольную в плане двухмаршевую лестницу, которую должна была украсить картина, выполненная в техники пуантилизма; в доме ванн Этвельде, вестибюль представлял собой восьмиугольное в плане пространство с пологой лестницей изысканных очертаний.
Орта не только сам проектировал, но и лично наблюдал за исполнением каждой детали (а ведь у него работали мастера высочайшего класса!). Конечно, затраты труда, времени и средств были велики.
Клиенты Орта принадлежали к дельцам и промышленникам, поднявшимся на волне промышленной революции. В архитектуре модерна освободившейся от «многостилья» и эклектики, использовавшей новые материалы и технологии, они нашли созвучие своей эпохи. «Новому времени — новое искусство».
В 1896 году к Орта обратились с просьбой построить в Брюсселе новый Народный дом. За его изгибающимся фасадом из железа и стекла разместились кооперативные магазыны, комнаты для работы и заседаний, кафе. На втором этаже расположился обширный зал для собраний Бельгийской социалистической партии, празднеств и лекций. Стоимость выделенного для строительства участка в центре города была очень высока, но социалистическая партия получила денежную помощь от Армана Сольве — прогрессивного деятеля, основателя ряда научных учреждений, одно из заказчиков Орта.
Декоративная отделка системы отопления особняка Сольве, Брюссель, архитектор Виктор Орта
Состоявшееся в 1899 году открытие этого дома, «купавшегося в роскоши света и воздуха, которых так долго были лишены рабочие в своих лачугах», сопровождалось шумным праздником, отметившим победу совместных усилий прогрессивной буржуазии и Бельгийской социалистической партии, объединенных верой во всеобщий прогресс и развитие культуры.
Звезда ар нуво закатилась в начале двадцатого столетия. Правда, модерн вошел в моду, и многие блестящие архитекторы стали подражателями Орта. Как грибы росли дома в новых районах Брюсселя, причем более 500 зданий представляли значительный интерес. Город прозвали «столицей ар нуво», ведь именно здесь этот стиль получил наибольшее развитие. Однако оригинальностью отличались лишь фасады зданий, их планировка оставалась весьма заурядной. Дом как «единое произведение искусства» — места, которую с таким блеском воплощал Виктор Орта для большинства людей, — увы, так и остался недостижимым идеалом.
