Римское высокое барокко. Остальная Италия

Огромное развитие градостроительства в Риме представляется во всей остальной Италии явлением единичным. Несмотря на то, что пример Рима должен был по своей силе и размаху действовать на другие города неотразимо, им просто недоставало ни величия замыслов, ни способностей, ни средств, чтобы следовать этому примеру. С истощением Рима, которое неизбежно должно было наступить после такого сильнейшего напряжения, руководящая роль в области градостроительства переходит к концу XVII и к началу XVIII столетий к Франции. Обстоятельства этому благоприятствуют.

Кроме Рима, ни один из городов Италии не имеет особых заслуг в деле развития идей градостроения. В них нет ни одной значительной площади, и разве только расположение некоторых монументов представляет собой известный интерес.

Южная Италия и Сицилия в погоне за декоративностью только поверхностно воспринимают римские влияния. Расположение на маленько четырехугольной площади в Палермо (1575) фонтана дель Преторе по проекту Камильяни и Накерно, предназначавшегося сначала для сада, изобличает, правда, понимание условий воздействия обильного фигурного украшения, которое издали могло бы восприниматься только как беспорядочная куча, но не находится в более тесной связи с организацией пространства площади.

Об обоих конных монументах Джиованни да Болонья на площади Синьории и площади святой Аннунциаты во Флоренции уже упоминалось. К этому времени решено было также открыть большую площадь перед палаццо Строцци вплоть до церкви Сан Гаэтано, а по противоположную, южную сторону дворца разбит сад до Порта Росса. Идеалом такой планировки представлялся палаццо Фарнезе в Риме.
Расположение мраморных статуй Фердинанда I на Лунгарно и Козимо I на пьяцца деи Кавальери в Пизе (обе статуи работы П. Франкавилла, 1595-1596) не представляют особого интереса. Столь же мало интересен и памятник Фердинанду I работы Дж. Далл’Опера в гавани Ливорно (1616). Эту небольшую мраморную фигуру далеко превосходят своими размерами четыре бронзовых мавра работы Пьетро Такка, прикрепленных к цоколю памятника, и только повторяющийся часто впоследствии мотив делает этот памятник заслуживающим внимания.

Очень удачно зато установка по проекту Фр. Мокка I бронзовых конных фигур герцогов Алессандро и Рапуччио Фарнезе на площади, названной по этим коням пьяцца де’Кавалли, в Пьяченца (1620-1624). Они установлены на низких цоколях перед старым палаццо Муничипале, по правую и левую стороны. Они охватывают всю площадь, превращая ее таких образом в предфасадную площадку палаццо. Сравнение этой установки с аналогичным расположением обоих фонтанов перед палаццо Фарнезе в Риме приводит к заключению, что такое расположение не может быть заранее фиксировано на бумаге ни циркулем, ни даже рейсшиной, и что всегда приходится считаться с характером формы монумента. Необходимо учитывать, что на обеих площадях чувствуется волнообразное движение пространства, убывающее от дворца к уровню площади и вновь возрастающее по направлению к низким зданиям, находящимся на противоположной стороне. В то время как расположенные у дворца фигуры всадников находятся еще на линии падающей траектории и, таким образом их движение вперед продолжается, водяные бассейны находятся в тех точках, где падающая кривая уже касается уровня площадки в самой низкой ее части, куда вода стекала бы естественным образом. Тонкое ощущение материала и чутье к функциональному содержанию масс все время держит их противолежащие части взаимно уравновешенными, и нигде это равновесие не нарушается. Сами всадники в своем повороте сделаны с таким расчетом, чтобы они лучше всего были видны с середины площади. Густо расставленные круглые тумбы выключают мощеную брусчаткой часть площади из зоны движения экипажей и вместе с монументом образуют самостоятельную предфасадную площадку палаццо.

Это образцовое расположение было в двадцатых годах XIX века повторено в Неаполе для конных памятников Карла III и Фердинанда I на площади дель Плебисцито перед церковью Сан Франческо ди Паоло. Однако здесь фигуры кажутся слишком мелкими по сравнению с площадью.

В Венеции, где участки земли были очень дороги и ощущался недостаток ключевой воды, не было даже предпосылок для барочного оформления площади. Только на просторе Канале Гранде, там, где он из Лагуна Вива вливается в блистающий город, однажды была сделана успешная попытка соорудить для церкви Санта Мария делла Салуте соответствующую барочную площадь, которая одновременно служила бы и гаванью для гондол прихожан. Сохранились высказывания комиссии по постройке церкви на заседании под руководством Пьетро Морозини и Сильвестро Вилиер в 1681 году. Были собраны и доложены дожу заключения строителя церкви архитектора Лонтана, а также и других архитекторов, как Бенони, Сарди, Треминьон и Пастори. Решение состоялось в пользу предложения Лонгена. Сооружается платформа, открывающая удобный доступ ко всем порталам церкви. Вниз к каналу ведут широкие ступени. Перед главным порталом — легкий, словно приглашающий посетителя, спуск. Несмотря на тщательное выполнение проекта, эффект его все же нельзя и сравнить с захватывающей силой римских площадей. Все сооружение, как и сама церковь, сохраняет лишь декоративный эффект красивого вида на зеркальную поверхность канала. Каналетто и Гварди, венецианские художники XVIII столетия, превозносят значительность исключительно живописной стороны этого сооружения, характеризуя тем самым как его значение, так и его архитектоническую незначительность, ибо подлинно пространственные композиции никогда не исчерпывают своей сути представлениями живописца.

При установке в Генуе исчезнувшего в настоящее время памятника герцога Дориа, генуэзцы обнаружили недостаточное понимание последовательно-барочной скульптуры. Монторсоли предназначил этот памятник для свободной установки в середине пьяцца Дориа, генуэзцы же поставили его у одной из стен дома на площади Синьории, нисколько не посчитавшись с волей автора, который доказывал им, что памятник рассчитан на свободную установку его на постаменте и что, будучи поставлен у стены, он не может хорошо восприниматься.

Кольцевое расположение мраморных изваяний на Прато делла Валле в Падуе (1775) переводит городскую площадь уже в разряд парковых сооружений.