Франция в XVII и XVIII столетиях. Прямоугольная монументальная площадь
Под влиянием Лувуа, генерального интенданта королевских построек, Людовик XVI купил в 1685 году Hôtel Mercoeur, принадлежащий когда-то законному сыну Генриха IV, Цезарю де Вандом. Вместе с замком был приобретен прилегающий к нему участок земли. Здесь Людовик решил соорудить по плану Ж. Мансара большуя прямоугольную площадь, вокруг которой должны были расположиться королевская библиотека, все академии, монетный двор и дворец посольств. Одну сторону площади должна была замыкать улица Сент-Оноре с каким-нибудь крупным архитектурным сооружением, а с противоположной стороны — улица, идущая от монастыря капуцинов (Couvent des Capucines) с пышным перекрытием в виде триумфальной арки.
Строительство было уже начато, но смерть Лувуа и финансовые затруднения затормозили продолжение работ. В 1699 году король отказал весь участок Парижу с условием, чтобы его использовали для устройства площади по другому, более скромному проекту того же Мансара. Город, в свою очередь, предал участок некоему предпринимателю Маснефу, который к 1 октября 1701 года и закончил фасадную обработку новой площади Людовика Великого, иначе Вандомской, каковое название сохранилось за нею до сегодняшнего дня. Возведенные фасады были рассчитаны попросту на кулисное обрамление пространства площади, отнюдь не будучи выражением прикрываемых ими архитектурных масс. Расположенные позади них участки земли были частично распроданы и застроены различными архитекторами.
Площадь образует прямоугольник с притупленными углами, придающими сторонам ее приятную для глаза вогнутость. Фасады, обрамляющие площадь, имеют обычное членение в стиле крупного французского ордера, пригодно для оформления только довольно большого пространства. Площадь открыта в двух противоположных концах, от которых идут две короткие улицы, ведущие к улице Сент-Оноре и к улице вдоль мелкого фасада монастыря Капуцинов. Таким образом, пространство площади чересчур замкнуто, и на это именно обстоятельство указывала позднейшая критика. Только при наличии отверстий и просветов площадь становиться совершенной. Патт утверждает, что Вандомская площадь представляет собой только большой двор, а Понсе де ла Грав даже называет ее могилой. Впоследствии, одновременно с сооружением улицы Риволи (в 1802 году), были сделаны проломы в обоих замыкавших улицах, как это уже раньше советовал Ложье, и таким образом две упиравшихся в них коротких улички получили продолжение в виде улицы Кастильоне и улицы Мира (Rue de la Paix). Эти перепланировки сами по себе хорошие, изменяют функции площади не совсем удачно: движение захлестывает площадь только в одном направлении, не получая оптического противовеса в поперечном движении, хотя бы только в форме какого-нибудь более сильного акцентирования середины каждой из длинных сторон площади.
Посередине площади еще в 1699 году герцогом де Жерв, губернатором Парижа, был воздвигнут конный памятник работы Фр. Жирардона, изображающий Людовика XIV в виде античного героя в позе Марка Аврелия на Капитолии. Высота всего монумента была довольно значительна, составляя 17 метров, из которых 10 метров падало на белых мраморный цоколь, а 7 метров на бронзовую фигуру. Таким образом, пространство площади стало ложем для цоколя, который, благодаря своей светлой окраске, не казался чересчур тяжелым, к тому же повторял своей формой форуму самой площади и, следовательно, давал в общем хорошее центральное построение; фигура же, уходя ввысь, рисовалась на серебристом парижском небе. Приводимая фотография снята с самого отдаленного края площади. Зрителю, проходившему через площадь, памятник должен был казаться сильно уходящим кверху по сравнению с окружающей его архитектурой, так что силуэт конной фигуры не перерезался линией крыш. Соотношения размеров монумента зависят от его месторасположения и скульптурных средств. Римское барокко вообще избегало на своих обширных площадях фигурных монументов. Не были ли нарушены этим уже несуществующим памятником Людовику XIV допустимые пределы того правильного соотношения между монументом и площадью, при котором они взаимно усиливают друг друга? Уже Ложье подвергает памятник критике за излишнюю колоссальность. В интересах сравнения укажем, что памятник Фридриху Великому на Унтер ден Линден в Берлине имеет высоту 13,5 метров. В 1806 году приступил к сооружению в честь Наполеона Вандомской колонны, одетой в бронзу, — копия колонным Марка Аврелия в Риме. Эта колонна сильно вредит архитектоническому благополучию площади: нежные фасады последней уже не могут противостоять мощному давлению тяжелого черного цокольного блока колонны.
В позднейших планировках прямоугольных монументальных площадей XVIII века во Франции избегают замыкания пространства против улиц. Одна из площадей Людовика XIV в Лионе в настоящее время совершенно утратила свой прежний характер: удачно посаженные деревья в свое время придавали площади прямоугольную форму тем, что срезывали деформировавших ее клин. Пролом широких улиц изменил облик большинства этих площадей. Так, Королевская площадь (Place Royale) Реймса, сооруженная Лежандром (начата в 1756 году), сильно пострадала от прокладки пересекающей ее Rue Cérès; площадь Людовика XV, запроектированная для Руана, хотя и воспроизведена у Патта, но фактически никогда не была простроена. Проект ее был разработан одновременно с проектом ратуши архитектором ле Шарпантье. Архитектура обрамляющих ее фасадов имела обычное членение в виде ионических пилястров, фасад ратуши выделялся более крепким рельефом. Улицы, выходящие на площадь, проведены прямолинейно на возможно далекое расстояние. Со стороны вестибюля ратуши виден собор, замыкающий Rue de la Grosse Horloge. В середине площади — памятник Людовика XV работы ле Шарпантье и Лемира: на обрубке колонны трое опустившихся на колени воинов поднимают короля на щит, — хорошо задуманная круглая композиция.
Площадь Людовика XV в Париже, нынешняя площадь Согласия (Place de la Concorde), сочетаясь с садом и природным пейзажем, в сущности, выходит уже за пределы понятия городской площади. На находившейся у реки Сены широкой поляне, расположенной между Тюльерийским садом и Елисейскими полями и отделявшей предместье Сент-Оноре от Сен-Жерменского, трудно было устроить площадь, которая, с одной стороны, сохранила бы все обаяние окружавшего это место деревенского ландшафта, а с другой — образовала бы достаточно замкнутое пространство. Этому последнем условию не удовлетворяет и та окончательная форма площади (1755 — 1763), которая была пидана ей проектом Ж.А. Габриэля, представляющим собой комбинацию разных конкурировавших проектов. Прилагаемый план площади делает излишним более подробное ее описание, которое исчерпывающе дано в публикациях того времени. Площадь обрамлена с одной стороны каменной оградой вдоль откоса насыпи Королевского сада; по правую руку — двумя архитектурными сооружениями с очень нежной фасадной обработкой, явно недостаточной для оформления большой площади; меду этими домами пролегает Rue Royale по направлению к церкви Мадлэн; с третьей стороны (противоположной бывшему Королевскому сад) — стеной деревьев Елисейских полей, озелененных в 1754 году. Со стороны Сены, через которую в настоящее время перекинут мост, площадь должна была замыкаться набережной со скульптурными украшениями. Высота всего этого обрамления никак не достаточна для оформления пространства, и площадь сохраняет свой ландшафтный характер.
Канавы в 4,5 м глубины и 24 метра ширины, обрамленные мощными балюстрадами, укрепляют внутреннее пространство и уменьшают размеры площади. При перестройки площади Гитторфом (1854) канавы эти были засыпаны, а оставшаяся от них внутренняя балюстрада теперь теряется среди этой огромной равнины.
Посреди площади стоял памятник Людовику XV работы Бушардона — 5-метровая конная бронзовая фигура на мраморном цоколе высотой в 7 метров. Открытие памятника состоялось 20 июня 1763 года. По словам Ложье, он был хорошо согласован в масштабе с площадью и прекрасно воспринимался. «Его центральное положение делает его хорошо видимым со всех сторон, а расстояния вокруг него очень значительны, тем не менее статуя четко рисуется в воздухе и сохраняет свою впечатляемость, несмотря а дальностю расстояния». Большой бронзовой фигуре, обладающей силуэтными качествами, удаленность точки зрения нисколько не мешает; наоборот, предметное изображение, попадая в центр поля зрения, даже выигрывает в смысле доходчивости.
По общему признанию памятник особенно хорош был со стороны Тюльерийского сада. Подковообразно возвышающаяся насыпь этого великолепного сада словно подготовляет приближающегося зрителя к появлению короля. По обеим сторона Турнанского моста (Pont Tournant) на краю террас застыли на вздыбленных конях богини Победы; они дуют в фанфары, повернув коней боком в сторону сада; по ту сторону, у входа в Елисейские поля, расположились доставленные из Марли обе группы укротителей коней работы Кусту, и в качестве венца всей композиции — монумент короля. «On croit voir un champ de gloire, qui s’ouvre au bout de cette promenade» (Патт). Следует отметить наряду с чисто художественным решением композиционной задачи очень выпуклое выявление задуманной темы, которая в большинстве монументов нашего времени одна только и остается.
Перед разбитым цоколем этого памятника отсекли голову Людовику XVI. Сооружение национальной колонны в центре площади осталось неосуществленным, несмотря на проведение провизорной установки высотой в 55 метров, сколоченной из леса и холста. Затем при Людловике-Филиппе был сооружен (1836) обелиск работы Леба, но эффект его по сравнению с римскими обелисками следует признать крайне слабыми: на облике площади нет и следа римского ощущения пространства и той его огромной мощи, которая словно взметывала вверх окаменевшую силу обелисковой стрелы. Вместе с обелиском были установлены запроектированные еще раньше фонтаны, которые закрыли просвет в сторону церкви Магдалины. Около сотни фонарных столбов раздирают в клочья поверхность площади. Все же эти перемены не смогли разрушить живописных красот этого обширного сооружения, и их-то обаянию площадь де ла Конкорд Обязана своей несколько преувеличенной славой.
