Основной нерв архитектурно-художественной композиции Эрехтейона
Общее впечатление от наружных масс Эрехтейона при приближении к нему от Пропилеев обусловливается главным образом двумя композиционными особенностями здания.
Существенную роль для первого впечатления, полученного зрителем от Эрехтейона, играет образ Парфенона с северо-западного угла, который зритель только что видел и который ярко запечатлелся в его памяти. Эрехтейон, как он представляется теперь зрителю, резко контрастирует с Парфеноном. Эрехтейон — маленький по сравнению с большим Парфеноном. Вместе с тем Эрехтейон при рассмотрении его с юго-запада представляет собой сложное построение, контрастирующее с простой наружной формой Парфенона. Единственным мотивом наружного облика Парфенона является ордер — колоннада, однообразно окружающая все здание. Общая форма параллелепипеда наружных масс Парфенона проста и ясна. Эрехтейон представляет собой с юго-запада не одно- единственное здание, как Парфенон, а как бы целую группу зданий. Он сам по себе является небольшим архитектурным ансамблем, что связано с приспособлением Эрехтейона к рельефу холма. Тут и главная часть с видной отсюда угловой колонной восточного портика; и западная колоннада главной части; и оба портика — южный и северный, очень усложняющие композицию; наконец, обнесенный оградой двор-садик, в котором прежде росли деревья. Маленькие размеры здания приближают Эрехтейон к зрителю и придают ему более человеческий характер, в противоположность замкнутой в себе монументальности Парфенона.
Сложность структуры, сочетающаяся с малыми размерами, делает Эрехтейон похожим на жилую усадьбу. Он напоминает снаружи жилой дом, к которому примыкают балконы и сад, отделенный от дороги оградой. Наглядное представление о подобных греческих загородных домах и дворцах, не дошедших до нас, дают изображения на вазах и рельефах, например относящиеся к несколько более позднему времени сцены посещения Дионисом драматурга. Для сравнения следует привлечь также планы жилых домов, раскопанных в Афинах.
При взгляде на Парфенон не возникает желания войти внутрь, так как его наружная форма имеет самодовлеющий характер, а полновесные колонны и ордер в их законченности, замкнутости и ясности сосредоточивают на себе все внимание зрителя. Напротив, светский характер и сложность композиции Эрехтейона возбуждают в зрителе живейший интерес к внутреннему устройству здания. Появляется желание войти внутрь и разобраться во взаимоотношении внутренних помещений и многочисленных составных частей Эрехтейона.
В Парфеноне наружная масса и отдельные ее части законченны и ясны, зритель получает удовлетворение от того, что с любой точки он не видит никаких незавершенных форм. Каждая точка зрения на Эрехтейон воспринимается только как звено общей композиции, так как она содержит недосказанное, побуждающее искать новые точки восприятия. К каждой из них внимание зрителя привлекается только временно. Каждая точка зрения на Эрехтейон является только одним из развертывающихся во времени последовательных его аспектов.
При движении от Пропилеев реальные взаимоотношения между отдельными частями Эрехтейона остаются непонятными зрителю, что создает внутреннюю, психологическую напряженность и стремление эту напряженность разрешить. Взаимоотношение различных частей Эрехтейона так и остается не до конца разгаданным, пока зритель не проникнет внутрь здания и не осмотрит внутренние помещения и дворик. Остается неясным взаимоотношение большого северного портика и главной части здания. К портику кариатид первоначально примыкала низкая глухая каменная ограда, окружавшая дворик. В ней не могло быть входных отверстий, так как на том месте, где стояла ограда, почва резко понижается и на крутом обрыве в сторону дворика нет ни малейших следов лестницы. Отсутствие проемов в ограде, ограничивавшей дворик с юга, доказано археологическим путем. Эта ограда прикрывала собой для зрителя, подходившего к Эрехтейону от Пропилеев, нижние части западной лицевой стороны главного здания и садик. Ограда скрывала от зрителя также и нижние части северного портика.
Чертеж восточной стороны Эрехтейона
Северный портик сдвинут по отношению к главной части Эрехтейона к западу, так что образовался вытянутый кверху простенок. Это дало повод к многочисленным спорам о том, достроен ли Эрехтейон по перво-начальному замыслу архитектора, или он остался незавершенным. В настоящее время доказано, что Эрехтейон представляет собой законченное здание и целостный архитектурно-художественный образ.
Взаимоотношение северного портика и главной части не ясно для зрителя, который еще не рассмотрел детально всего Эрехтейона и смотрит на него с юго-запада. Форма северного портика еще более затемняется из-за пересечения его нижней части оградой дворика. Колонны и капители северного портика крупнее, чем колонны и капители западной стороны Эрехтейона. Однако северный портик расположен заметно ниже, чем последние. Благодаря этому видно, что уровень почвы под северным портиком значительно ниже, чем уровень земли перед южной стороной Эрехтейона. Северный портик уходит вниз, и зрителю не ясно, на чем он стоит. Неясно также и соотношение портика кариатид и главной части. Ни на портике кариатид, ни на всей стене, к которой он примыкает, не видно проемов. Непонятно, к какому именно месту южной стены примыкает портик кариатид. Ограда дворика врезается в портик кариатид и отчасти его пересекает. Она скрывает также и гладкую нижнюю часть главного здания, на которой стоят колонны (световые проемы сделаны позже в стене, которой впоследствии были застроены интерколумнии западной колоннады). Зритель не видит, на чем стоят колонны западного портика, слишком короткие, чтобы стоять на земле. Все эти неясности повышают интерес зрителя к внутренним пространствам Эрехтейона и усиливают стремление разобраться во взаимоотношениях отдельных частей здания.
Чертеж северной стороны Эрехтейона
Зритель ищет входной проем и наталкивается на важнейшую особенность архитектурной композиции Эрехтейона: входная дверь расположена не в начале развертывающейся во времени композиции, а в конце ее. Это кажется нам необычным, так как мы привыкли видеть портал на самом видном месте на передней стороне здания. Такое представление восходит к средневековой трактовке главных порталов готических соборов, которая имеет своих предшественников на древнем Востоке, например в египетских монументальных храмах Нового царства и отчасти в древнем Риме, например в Пантеоне. В архитектуре барокко весь фасад здания превращается в развернутую композицию портала.
Подходя к Эрехтейону, зритель ищет входной проем и не находит его. Однако вид на Эрехтейон с юго-запада представляется особенно существенным: именно так здание поворачивается к зрителю, идущему от Пропилеев. Другого подхода к Эрехтейону не существовало вовсе, так как ограда дворика не позволяла отойти на север. Поэтому необходимо было пройти с юго-запада и юга мимо Эрехтейона, чтобы попасть на любую другую открывающуюся на него точку.
По другим соображениям приходится признать главной лицевой стороной Эрехтейона его южную сторону. Она обращена на Парфенон и на площадь между Парфеноном и Эрехтейоном, которая является главной общественной площадью Акрополя. Южная сторона характеризуется как главная лицевая сторона также и тем, что на ней находится портик кариатид.
С другой стороны, вид на Эрехтейон с юго-запада преобладает над видом с юга благодаря сложности открывающейся картины, контрастирующей с относительной простотой композиции южной стороны. Богатство ее композиции основано на сочетании трех портиков, ограды и дворика-садика. Тем не менее при точке зрения с юго-запада не видно входного проема. Главный портал помещен в северном портике, и зритель догадывается об этом, так как видит, что северный портик — самый крупный и сильно выступает к северу.
Северная сторона Эрехтейона, обращенная к краю верхней площадки холма Акрополя и отделенная только совсем маленькой площадкой от края крутого отвесного ската холма, воспринимается, в общем, как задняя сторона здания. Однако помещенный на ней главный входной проем, обозначенный крупным и сильно выдвинутым вперед портиком, превращает северную сторону Эрехтейона в главную его сторону.
Двойственность архитектурно-художественных характеристик типична для Эрехтейона. Нельзя просто и безоговорочно указать лицевую сторону здания. Существенное отличие Эрехтейона от Парфенона заключается в наличии признаков, характеризующих отдельные стороны как лицевые. В Парфеноне торцы здания выделены при помощи фронтонов. Восточная сторона, в свою очередь, выделена по сравнению с западной стороной сюжетом скульптур. Однако лицевые стороны Парфенона подчинены объемному характеру периптера, который излучает колонны равномерно во все стороны. В Эрехтейоне лицевые стороны выделены до некоторой степени в ущерб компактности целого.
Наиболее характерно в этом здании совмещение взаимно исключающих друг друга характеристик. Каждая сторона здания — главная, и вместе с тем та же самая сторона с другой точки зрения является второстепенной. Северный портик Эрехтейона служит главным входом в здание как по содержанию, так и по форме: он ведет в главную часть — храм Посейдона и другие священные места (в то время как наос Афины в восточной части здания— только придел), а также в самую большую часть здания и соответственно этому представляет собой самый крупный портик Эрехтейона.
Основа архитектурной композиции Эрехтейона состоит в том, что зритель, заинтересованный сложностью структуры здания и догадавшийся о том, что главный входной проем помещается в северном портике, должен обойти здание кругом с юга, востока и севера, прежде чем он попадет внутрь. В течение этого обходного движения архитектор развертывает перед зрителем во времени свою архитектурно-художественную композицию.
Эта композиция построена на тонком и продуманном психологическом воздействии архитектурных форм на зрителя. Отдельные эффекты и сопоставления чередуются с таким расчетом, чтобы не утомлять внимания и держать зрителя в постоянном напряжении. Формы оживленно сменяют одна другую, перетекают друг в друга и друг с другом контрастируют. Во время движения вокруг здания перед зрителем развертывается своеобразный «архитектурный кинофильм». Только киноаппарат мог бы приближенно и в грубой форме передать впечатление, производимое Эрехтейоном в действительности. Фотографические снимки гораздо полнее передают художественную композицию Парфенона, что объясняется внутренними особенностями его структуры.
Наиболее существенным при восприятии Эрехтейона является пере-текание форм при изменении точек зрения в процессе движения зрителя. При анализе архитектурной композиции Эрехтейона необходимо выделить некоторые основные точки, расположенные по пути движения вокруг здания. Эти узловые точки позволяют ориентироваться в огромном и разнообразном материале впечатлений от Эрехтейона. Выделенные точки зрения господствуют или накладывают свой отпечаток на большое количество других точек, которые группируются вокруг них.
Заставляя зрителя обойти вокруг Эрехтейона, архитектор обыгрывает различные части здания, показывая одну и ту же часть то с одной, то с другой стороны, то с более далекого, то с более близкого расстояния, то в одном, то в другом ракурсе, то в соединении с одними, то с другими частями. В зависимости от изменения точки меняется также и характер взаимоотношения даже двух смежных частей Эрехтейона.
Очень важным следствием этого композиционного приема является принципиальная однородность наружных и внутренних форм Эрехтейона. Архитектор то ведет зрителя вдоль наружных частей здания, то вводит его на некоторое время внутрь, чтобы потом опять вывести наружу и вновь вести зрителя вдоль наружных стен, потом еще раз ввести его внутрь и опять вывести наружу. Впечатления, получаемые зрителем от внутренних помещений, составляют такие же звенья общей развертывающейся во времени композиции, как и впечатления, получаемые зрителем при движении мимо наружных стен Эрехтейона. Контраст наружных форм и внутренних пространств играет важную роль, однако это только один из контрастов, на которых построена архитектурная композиция.
Архитектор показывает одну и ту же стену то снаружи, то внутри. Например, после продолжительного движения вдоль южной стены зритель, войдя в наос Афины, видит ту же стену изнутри. Однако для него это — две разные стены, из которых одна продолжает другую. Выйдя из наоса Афины через восточный портик и направляясь вниз по широкой лестнице к северному портику, зритель видит северную стену, которую он только что созерцал изнутри. Наружная северная стена в его представлении — продолжение внутренней стороны той же стены.
В силу построения композиции во времени впечатления, получаемые зрителем на протяжении его пути вокруг здания, не складываются в единое пространственное целое. Они укладываются в представлении зрителя одно за другим в известную композицию, растянутую во времени. Поэтому зритель, обошедший вокруг всего здания, с заходом во внутренние помещения, направляясь по тому пути, который предопределил ему архитектор, не в состоянии составить плана здания.
Существует глубокое различие между нашим пониманием стены и ее трактовкой в Эрехтейоне. Наше понимание стены впервые сложилось в эпоху Возрождения и определяется формой окна, которое классическая Греция знала только в зачаточном состоянии в виде светового отверстия по преимуществу практического назначения. Окно развивалось медленно и постепенно, начиная главным образом с доходных городских жилых домов древнего Рима, через романские и готические жилые дома городского типа. Как архитектурно-художественный образ окно сложилось только в архитектуре Ренессанса. Окно как изнутри, так и снаружи показывает толщину стены и связывает друг с другом пространства, примыкающие к стене с двух сторон. В Эрехтейоне зритель видит только поверхность стены и первоначально остается с неопределенным представлением об ее толщине. Эта концепция восходит к пещерному пространству в первобытной архитектуре и в зодчестве восточных деспотий. Пещерное пространство ограничено поверхностями массивов неопределенной толщины.
В Эрехтейоне поверхность массы геометризована. Особенно существенно, что она тектонизирована. В этом состояло важнейшее новшество, введенное греческими архитекторами. В Эрехтейоне на стену перенесены принципы ордерной системы. Этим завершалась тектонизация стены, которая присуща также и Парфенону. В Эрехтейоне дальнейшее усиление тектонизации стены связано с применением ионического ордера. На нижние части стен Эрехтейона перенесены обломы с базы колонны.
Орнаментированная полоса, завершающая стены Эрехтейона сверху, перенесена с капителей Эрехтейона, своеобразная особенность которых заключается в наличии подобных декорированных лент под волютами. На восточных оконечностях южной и северной стен Эрехтейона перенесение особенностей колонны на стену выступает особенно отчетливо благодаря тому, что стена оканчивается перед колонной, вследствие чего стена и колонна поставлены рядом друг с другом. Уподобление форм стены формам колонны приводит к тому, что возникает представление о толщине стены, равной диаметру колонны.
В трактовке архитектурной массы Эрехтейона наблюдается двойст-венность и совмещение двух различных значений, что очень характерно для всей композиции Эрехтейона. Эта двойственность заключается в интерпретации массы, колеблющейся между двумя полюсами: стены постоянной толщины и одновременно с этим поверхности объема.
